– Книга Мэттью, – проговорил Чарльз Уоллес. – Это случилось – все, что он написал.

Зазвонил телефон.

Миссис Мёрри посмотрела на мужа, но промолчала.

Все напряженно ждали.

– Да, мистер президент. – Мистер Мёрри слушал, и на лице его расплывалась улыбка. – Эль Зарко созывает конгресс по разработке мирных планов, справедливого распределения и сохранения ресурсов планеты? Что, мистер президент? Он хочет, чтобы я выступил как эксперт по мирному использованию космоса? Да, конечно, через несколько недель… Превосходные новости. Спасибо, что позвонили.

Он положил трубку и повернулся к семье.

– Эль Зарко… – прошептала Мег.

– Ну да, это любимое прозвище Мадога Бранзилльо, – сказал отец. – Синеглазый.

– Но его угрозы…

Отец удивленно посмотрел на нее:

– Какие угрозы?

– Угрозы начать войну.

Теперь на нее уставились все, кроме Чарльза Уоллеса и миссис О’Киф.

– Телефонный звонок перед ужином, – сказала Мег. – Разве президент не боялся войны?

– Эль Зарко заставил замолчать воинственно настроенных членов своего кабинета. Он всегда был сторонником мира.

– Они не путешествовали с единорогом, Мег, – негромко произнес Чарльз Уоллес, так чтобы услышала только она. – Эль Рабиозо для них не существовал. Когда Мэттью отослал Зиллу, чтобы она вышла замуж за Брана, и когда Геддер был убит, настало другое Могло-Бы-Быть. Эль Рабиозо никогда не появлялся на свет. Здесь всегда был Эль Зарко. – Он до боли сжал ее руку.

Миссис О’Киф посмотрела на Мег и кивнула:

– Дитя родится.

– Ах, Ма! – воскликнула Мег. – Вы рады, что станете бабушкой?

– Слишком поздно, – сказала старая женщина. – Отвезите меня домой. Чак и бабушка ждут меня.

– Что-что? – переспросил мистер Мёрри.

– Чак и бабушка… не важно. Просто верните меня домой.

– Я вас отвезу, – сказал мистер Мёрри.

Мег поцеловала свекровь – впервые – и пожелала ей спокойной ночи:

– До встречи, Ма. Скоро увидимся.

Когда машина отъехала, Деннис повернулся к сестре:

– Я не уверен, что она станет бабушкой, Мег. Боюсь, у нее сдает сердце.

– Почему ты так думаешь?

– Жутко отекшие лодыжки. Синева под ногтями и на губах. Одышка.

– Она же бежала всю дорогу до камня.

– У нее была одышка и до этого. Удивительно, как эта пробежка ее не убила. И я так и не пойму, что все это было.

– Да вообще весь этот вечер какой-то странный, – согласился с ним Сэнди. – Я предлагаю просто выбросить все из головы и идти спать. А миссис О’Киф без нас с Деннисом вообще обратно бы не добралась, Мег. Но ты права, мама, она вполне милая.

– Именно, – согласилась миссис Мёрри. – И я согласна с Сэнди насчет того, чтобы идти спать. Мег, тебе пора в кровать.

Ребенок в животе у Мег пошевелился.

– Ты более чем права насчет миссис О’Киф, мама, – никто из нас и представить себе не мог, насколько ты права. Она далеко не так проста, как кажется на первый взгляд. И мне страшно не хочется терять ее сразу же после того, как мы ее обрели.

Чарльз Уоллес снова погрузился в созерцание замысловатой модели тессеракта. Он негромко сказал сестре:

– Мег, что бы ни было, даже если Деннис прав насчет ее сердца, помни, что это она встала – ради ребенка, ради тебя, ради Кальвина, ради всех нас…

Мег непонимающе посмотрела на него.

Глаза Чарльза Уоллеса, когда он ответил на ее взгляд, сияли синевой, словно отразившейся от рога единорога, чистой, ясной и бесконечно глубокой.

– В роковой час она встала между силой тьмы и нами.